"Запечатлённое время" - главный труд Андрея Тарковского по теории кино, над которым он работал с середины 60-х до самой кончины в 1986-м. Эта книга стала итогом его размышлений о кинематографе, о собственном творчестве, о профессии и о жизни. Мысли, выраженные на страницах "Запечатлённого времени", Тарковский в течение многих лет формулировал в статьях и интервью, записывал в дневниках, поверял студентам и зрителям на творческих встречах и лекциях.
Изданное и переизданное на многих языках, даже таких редких, как тайский, "Запечатлённое время", наконец, увидит свет и на родном русском. Ниже, с любезного согласия издателя - Международного института имени Андрея Тарковского во Флоренции - впервые публикуется фрагмент главы, посвященной фильму "Жертвоприношение". Эта глава не только и не столько о теоретических основах профессии режиссера, она - о "духовной ответственности" каждого из нас перед обществом и перед самим собой.
________________________________________ _____
"Идея постановки "Жертвоприношения" возникла задолго до замысла "Ностальгии". Первые мысли, заметки, наброски, безумные строчки относятся ко времени, когда я жил ещё в Советском Союзе. Сюжетом должна была стать судьба Александра, смертельно больного человека, который исцелился от своего недуга благодаря ночи, проведённой в постели с ведьмой. С тех давних пор и во время возни со сценарием меня постоянно занимала мысль о равновесии, о жертве, о жертвоприношении: об ян и инь любви и личности. Всё это становилось частью моего существования, а замысел усиливался и напрягался с приобретением на Западе нового житейского опыта. Хотя, должен сказать, мои убеждения здесь ни в коей мере не изменились - они углубились, стали более устойчивыми. Расстояния, пропорции изменились. Создавался план фильма, он то и дело менял форму, но идея, смысл его, я надеюсь, оставались неизменной.
Чем затронула меня тема гармонии, невозможной без жертвы, - двойной зависимости в любви? Взаимной любви? Почему никто не хочет понять, что любовь может быть только обоюдной. Иной существовать не может, и в иной форме это не любовь. Любовь без полной отдачи - не любовь. Это инвалид. Это пока ничего. Меня в первую очередь и прежде всего интересует тот, кто готов пожертвовать и своим положением, и своим именем независимо от того, во имя ли духовных принципов, во имя ли помощи близкому или собственного спасения, или того и другого вместе, приносится эта жертва. Такой шаг предполагает полное противоречие корысти, присущей "нормальной" логике; такой поступок противоречит материалистическому мировоззрению и его законам. Он часто нелеп и непрактичен. И всё же - или именно поэтому - деяние такого человека приносит существенные изменения в судьбы людей и истории. Пространство, в котором он живёт, представляет собой своеобразную, исключительную картину, противоречащую эмпирическим результатам нашего опыта, и в то же время они не менее истинны. Я бы сказал - более. Это постепенно, шаг за шагом вело меня к осуществлению моего желания - снять большой фильм о человеке, зависимом от других и поэтому независимом, свободном и поэтому не свободном от самого главного: любви. И чем отчётливее становилась для меня печать материализма на лице нашей планеты (безотносительно Запад-Восток): чем больше сталкивался я с человеческими страданиями, чем чаще встречал людей, подверженных психозам, свидетельствам их неспособности и неготовности понять, почему жизнь потеряла для них всякую прелесть и ценность, почему им так тесно в этой жизни, - тем непреодолимее становилось моё желание - назвать этот фильм для себя главным. Современный человек стоит на перепутье, перед ним - дилемма: продолжать ли существование слепого потребителя, зависимого от неумолимой поступи новых технологий и дальнейшего накопления материальных ценностей, или искать и найти дорогу к духовной ответственности, которая, в конечном счёте, могла бы стать спасительной реальностью не только для него лично, но и для общества. То есть вернуться к Богу. Сам человек должен разрешить эту проблему, лишь он может найти путь к нормальной духовной жизни. Именно это решение может стать шагом к ответственности перед обществом. Этот шаг и есть жертва, то есть христианское представление о самопожертвовании. Хотя часто кажется, что человек взваливает независимое от себя решение на какие-то "объективные законы", которые всё решают за него. Выскажу предположение, что современный человек в основной своей массе не готов отречься от себя и собственных ценностей ради других людей или во имя Великого, Главного; скорее он готов превратиться в робота. Безусловно, я сознаю, что идея жертвы, евангельской любви к ближнему не пользуется сегодня популярностью и менее чем популярна - никто не требует от нас самопожертвования. Это или "идеалистично", или непрактично. Но в результате прошлого опыта мы видим воочию: потеря индивидуальности в пользу явно выраженного эгоцентризма, превращение человеческих связей в ничего не значащие отношения не только между личностями, но и группами людей, и что страшнее всего, потеря последних спасительных возможностей вернуться к достойной человека духовной жизни. Вместо духовной мы возвеличиваем сегодня материальную жизнь и ее, так называемые, ценности. Для подтверждения мысли о том, насколько мир разложился материализмом, приведу небольшой пример.
От голода несложно избавиться посредством денег. Аналогичный и пошлый марксистский механизм "денег" и "товара" используем мы сегодня, пытаясь спастись от душевных недомоганий. Почувствовав признаки непонятного беспокойства, подавленности или отчаяния, мы немедленно спешим воспользоваться услугами психиатра, а ещё милее сексолога вместо духовника, которые - как нам кажется - облегчают нашу душу, приводят её в нормальное состояние. Успокоенные, мы платим им по таксе. А испытывая потребность в любви, отправляемся в бордель и опять рассчитываемся наличными, хотя для этого и бордель необязателен. Хотя мы все прекрасно знаем, что ни любви, ни душевного спокойствия нельзя приобрести ни за какие деньги.
"Жертвоприношение"
- фильм-притча, где происходят события, смысл которых можно толковать по-разному. Первый вариант сценария носил название "Ведьма" и предполагался, как я уже сказал, как повествование об удивительном исцелении больного раком, узнавшего от своего домашнего врача страшную истину: конец его неизбежен, дни его сочтены. В один из этих дней раздаётся звонок. Александр открывает дверь и видит на пороге предсказателя - это прообраз Отто в фильме, который передаёт Александру странное, если не абсурдное послание: отправиться к женщине, носящей репутацию ведьмы и обладающей магическими способностями, и переспать (провести ночь) с ней. Больной считает, что у него нет выхода, подчиняется и познаёт Божью милость исцеления, которое, к своему удивлению, подтверждает и домашний врач. И дальше сюжет должен был развиваться необычно: в одну из ненастных ночей сама ведьма появляется в доме Александра, и он считает за счастье покинуть свой великолепный дом, респектабельное положение, и в старом пальто уходит вместе с ней...
Все вместе взятые события должны были представлять не только притчу о жертвенности, но и историю физического спасения человека, то есть - и я надеюсь на это, - Александр будет спасён, он, как и герой законченного в 1985 году в Швеции фильма, исцелится в более значительном смысле этого слова; это не только избавление от смертельной болезни, но это духовное возрождение, выраженное в образе женщины (моё выделение- НХ).
Примечательно, что во время создания характеров, а точнее во время написания первого варианта сценария, все персонажи обрисовывались чётко, действия становились конкретнее, структурнее, независимо от обстоятельств, в которых я находился. Этот процесс стал самостоятельным, он вошёл в мою жизнь, стал влиять на неё. Более того, ещё во время съёмок первого зарубежного фильма ("Ностальгия") меня не покидало чувство, что "Ностальгия" оказывает влияние на мою жизнь. Если исходить из сценария, то Горчаков приехал в Италию лишь на время. Но он в фильме умирает. Другими словами, он не возвращается в Россию не потому, что не желает этого, а потому, что решение выносит Судьба. Я тоже не предполагал, что после завершения съёмок останусь в Италии; я, как и Горчаков, подчинён Высшей Воле. Ещё один очень печальный факт, углубивший мои мысли: скончался Анатолий Солоницын, исполнитель главных ролей во всех моих предыдущих картинах, который по моим предположениям должен был играть Горчакова в "Ностальгии" и Александра в "Жертвоприношении". Он умер от болезни, от которой избавился Александр и которая спустя несколько лет настигла меня самого.
Что всё это значит? Я не знаю. Но знаю, что это очень страшно. Но я не сомневаюсь в том, что поэтическая картина станет конкретнее, достижимая истина материализуется, даст себя понять и - хочу я того или нет - сама окажет влияние на мою жизнь."
________________________________
P.S. (мой - НХ)
Вот не удержусь! Любовь как жертвоприношение: какое еще доказательство моей правоты нужно, когда Тарковский, как гений (зрящий в суть) и как мужчина, говорит о любви как о жертве... Совершенный в своих высотах мужской текст (и неважно, воплотилась ли хоть малая толика сказанного Тарковским в его жизни, само сказанное - самоценно) о мужском варианте самоотдачи в любви - жертвенном.
Женская интуиция любви, самоотдачи в любви - иная: не жертва, но служение; не крест, но - непрерывный отклик на нужды любимых; не выбор между-между, но - спонтанное, естественное пребывание в одной единственно возможной для неё действительности поля любви. У Тарковского это выражено в образе женщины-ведьмы, дарующей жизнь, спасающей такою своей любовью...
Для чего мне звездный каталог?
В каталоге десять миллионов
Номеров небесных телефонов,
Десять миллионов номеров
Телефонов марев и миров,
Полный свод свеченья и мерцанья,
Список абонентов мирозданья.
Я-то знаю, как зовут звезду,
Я и телефон ее найду,
Пережду я очередь земную,
Поверну я азбуку стальную:
— А-13-40-25.
Я не знаю, где тебя искать.
Запоет мембрана телефона:
— Отвечает альфа Ориона.
Я в дороге, я теперь звезда,
Я тебя забыла навсегда.
Я звезда — денницына сестрица,
Я тебе не захочу присниться,
До тебя мне дела больше нет.
Позвони мне через триста лет.
Снежная ночь в Вене
Ты безумна, Изора, безумна и зла,Ты кому подарила свой перстень с отравой
И за дверью трактирной тихонько ждала:
Моцарт, пей, не тужи, смерть в союзе со славой.
Ах, Изора, глаза у тебя хороши
И черней твоей черной и горькой души.
Смерть позорна, как страсть. Подожди, уже скоро,
Ничего, он сейчас задохнется, Изора.
Так лети же, снегов не касаясь стопой:
Есть кому еще уши залить глухотой
И глаза слепотой, есть еще голодуха,
Госпитальный фонарь и сиделка-старуха.
Зеленые рощи
Зелёные рощи, зелёные рощи,Вы горькие правнуки древних лесов,
Я - брат ваш, лишенный наследственной мощи,
От вас ухожу, задвигаю засов.
А если я из дому вышел, уж верно
С собою топор прихвачу, потому
Что холодно было мне в яме пещерной,
И в городе я холодаю в дому.
Едва проявляется день на востоке,
Одетые в траурный чад площадей
Напрасно вопят в мегафоны пророки
О рощах-последышах, судьях людей.
И смутно и боязно в роще беззвучной
Творить ненавистное дело свое:
Деревья - под корень, и ветви - поштучно…
Мне каждая ветка - что в горло копье.
Охота
Охота кончается.Меня затравили.
Борзая висит у меня на бедре.
Закинул я голову так, что рога уперлись в лопатки.
Трублю.
Подрезают мне сухожилья.
В ухо тычут ружейным стволом.
Падает на бок, цепляясь рогами за мокрые прутья.
Вижу я тусклое око с какой-то налипшей травинкой.
Черное, окостеневшее яблоко без отражений.
Ноги свяжут и шест проденут, вскинут на плечи…
Стол накрыт на шестерых
Стол накрыт на шестерых —Розы да хрусталь…
А среди гостей моих —
Горе да печаль.
И со мною мой отец,
И со мною брат.
Час проходит. Наконец
У дверей стучат.
Как двенадцать лет назад,
Холодна рука,
И немодные шумят
Синие шелка.
И вино поет из тьмы,
И звенит стекло:
«Как тебя любили мы,
Сколько лет прошло».
Улыбнется мне отец,
Брат нальет вина,
Даст мне руку без колец,
Скажет мне она:
«Каблучки мои в пыли,
Выцвела коса,
И звучат из-под земли
Наши голоса».
Записал я длинный адрес на бумажном лоскутке
Записал я длинный адрес на бумажном лоскутке,Все никак не мог проститься и листок держал в руке.
Свет растекся по брусчастке. На ресницы и на мех,
И на серые перчатки начал падать мокрый снег.
Шел фонарщик, обернулся, возле нас фонарь зажег,
Засвистел фонарь, запнулся, как пастушеский рожок.
И рассыпался неловкий, бестолковый разговор,
Легче пуха, мельче дроби... Десять лет прошло с тех пор.
Даже адрес потерял я, даже имя позабыл
И потом любил другую, ту, что горше всех любил.
А идешь - и капнет с крыши: дом и ниша у ворот,
Белый шар над круглой нишей, и читаешь: кто живет?
Есть особые ворота и особые дома,
Есть особая примета, точно молодость сама.
Музе
Мало мне воздуха, мало мне хлеба,Льды, как сорочку, сорвать бы мне с плеч,
В горло вобрать бы лучистое небо,
Между двумя океанами лечь,
Под ноги лечь у тебя на дороге
Звездной песчинкою в звездный песок,
Чтоб над тобою крылатые боги
Перелетали с цветка на цветок.
Ты бы могла появиться и раньше
И приоткрыть мне твою высоту,
Раньше могли бы твои великанши
Книгу твою развернуть на лету,
Раньше могла бы ты новое имя
Мне подобрать на своем языке,-
Вспыхнуть бы мне под стопами твоими
И навсегда затеряться в песке.
Первые свидания
Свиданий наших каждое мгновеньеМы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.
Когда настала ночь, была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: «Будь благословенна!» —
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.
А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
И — боже правый! — ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало царь.
На свете все преобразилось, даже
Простые вещи — таз, кувшин,- когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.
Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы подымались по реке,
И небо развернулось пред глазами…
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
Эвридика
У человека телоОдно, как одиночка.
Душе осточертела
Сплошная оболочка
С ушами и глазами
Величиной в пятак
И кожей — шрам на шраме,
Надетой на костяк.
Летит сквозь роговицу
В небесную криницу,
На ледяную спицу,
На птичью колесницу
И слышит сквозь решетку
Живой тюрьмы своей
Лесов и нив трещотку,
Трубу семи морей.
Душе грешно без тела,
Как телу без сорочки, —
Ни помысла, ни дела,
Ни замысла, ни строчки.
Загадка без разгадки:
Кто возвратится вспять,
Сплясав на той площадке,
Где некому плясать?
И снится мне другая
Душа, в другой одежде:
Горит, перебегая
От робости к надежде,
Огнем, как спирт, без тени
Уходит по земле,
На память гроздь сирени
Оставив на столе.
Дитя, беги, не сетуй
Над Эвридикой бедной
И палочкой по свету
Гони свой обруч медный,
Пока хоть в четверть слуха
В ответ на каждый шаг
И весело и сухо
Земля шумит в ушах.
Словарь
Я ветвь меньшая от ствола России,Я плоть ее, и до листвы моей
Доходят жилы влажные, стальные,
Льняные, кровяные, костяные,
Прямые продолжения корней.
Есть высоты властительная тяга,
И потому бессмертен я, пока
Течет по жилам — боль моя и благо —
Ключей подземных ледяная влага,
Все эр и эль святого языка.
Я призван к жизни кровью всех рождений
И всех смертей, я жил во времена,
Когда народа безымянный гений
Немую плоть предметов и явлений
Одушевлял, даруя имена.
Его словарь открыт во всю страницу,
От облаков до глубины земной.
— Разумной речи научить синицу
И лист единый заронить в криницу,
Зеленый, рдяный, ржавый, золотой…
Когда я впервые в четырнадцать лет посмотрел фильм Андрея Тарковского «Солярис», я был потрясён и три дня ходил под впечатлением, которого до сих пор не могу забыть. После этого фильма я поверил в любовь!
«Солярис» я смотрел бесчисленное количество раз. Вот и сейчас, пишу и смотрю, находясь в ауре этого фильма.
Для меня «Солярис» – фильм о бессмертии, о бессмертии любви, о любви, царящей в космосе. Это фильм о вечных вопросах и вечных ответах.
Когда я жажду вдохновения, то смотрю «Солярис» – и вдохновение приходит!
Как и Андрей Тарковский, я искал свою Хари – женщину, способную ради любимого на всё!
Андрей Тарковский и Наталья Бондарчук на съёмках фильма "Солярис"
Идея «мыслящей планеты» принадлежит не Станиславу Лему. О такой планете творящего разума ранее написал в своей фантастической повести другой писатель-фантаст. Когда после просмотра фильма Андрея Тарковского я прочитал повесть Лема, то с удивлением обнаружил, что это всего лишь детективная история, пусть даже и космическая.
Станислав Лем был категорически против того, что действие фильма Тарковского начинается на Земле, и требовал соответствия его замыслу, где действие начинается на космической станции.
Но Тарковский настаивал на своём замысле. Он вообще не столько экранизировал чьё-то произведение, сколько снимал по мотивам, превращая в собственное творение.
Тарковский говорил, что искусство существует только потому, что мир неблагополучен, что нужны преодоления.
Главный герой фильма «Солярис» Крис Кельвин после всех испытаний его души наконец понимает: «А может быть, мы вообще здесь для того, чтобы впервые ощутить людей как повод для любви?!»
Солярис – это испытание любовью.
Любовь это испытание на человечность.
Благодаря любви мы становимся людьми.
Без сочувствия и без любви мы не люди.
Только любовь делает человека Человеком!
– Любовь это чувство, которое можно переживать, но объяснить нельзя. Объяснить можно понятие. А любишь то, что можно потерять: себя, женщину, Родину.
Вначале Крис отвергает любовь, боится любви. Потому что любовь это наша совесть.
Хари – незасыпающая совесть.
Благодаря Хари, Крис понимает, что любовь важнее науки, любовь превыше всего!
– Ты мне дороже, чем все научные истины, которые существовали в мире, – говорит Крис оживающей Хари.
Вселенная – это «женщина», это «Хари»!
Хари – это вечная женственность!
О такой женщине мечтает почти каждый мужчина.
Это воплощение мечты мужчины об идеальной женщине.
Я тоже романтизирую женщину, пририсовывая ей крылья ангела.
Когда я увидел, как Хари раздирает двери, чтобы соединиться с любимым, я понял, на что способна женщина. Мужчина на такое не способен!
СЦЕНА ПРОРЫВА СКВОЗЬ ДВЕРЬ
Исполнительница роли Хари Наталья Бондарчук в своих воспоминаниях пишет: «Для меня, так же как для многих его любимых актёров, Тарковский был центром мироздания. Прикажи он броситься в огонь – бросилась бы не раздумывая. Но в мир Тарковского я вписывалась как что-то идеальное, неземное, поэтому долгое время ни о какой физической связи между нами не было и речи…
После того как мы сблизились, Андрей признался, что боится женщин».
Андрею Тарковскому было 39 лет, Наталье Бондарчук – 21 год.
«Посмотрите, как она прекрасна, это же ангел!» – говорил Тарковский о Бондарчук.
«Андрей вообще очень любил на меня смотреть, я для него была подобием картины, он постоянно решал, куда ещё положить мазок, чтобы довести образ до совершенства. Изучал меня, чтобы понять, какой должна быть героиня «Соляриса».
Во время съёмок фильма Тарковский говорил своей героине: «ты только сиди… и ничего не говори…»
«Он почему-то допустил меня до себя. И я почувствовала, что это бесконечно близкий мне по духу человек. Впоследствии Андрей признался в тех же чувствах: «Мне даже стало казаться, будто я тебя родил».
Так иногда происходит между актрисой и режиссёром: работая вместе, они начинают узнавать друг друга и возникают чувства. «Одинакового моря рыбы», так писала о подобном состоянии Марина Цветаева.
Если режиссёр не будет любить свою главную героиню, то у него не получится снять фильм про любовь, и не про любовь тоже не получится.
«Это моя женщина» – сказал как-то Тарковский о Наталье Бондарчук.
– Наташа, я тебя люблю. Не думай, что я ничего не вижу; не понимаю, как ты относишься ко мне. Настоящая любовь не бывает безответной.
«Решила: если могу подарить Андрею кусочек счастья, стану это делать. Мы жили одним днём, не загадывали, что с нами будет дальше… С горечью и стыдом вспоминаю, как когда-то хотела уйти из жизни... В висках стучало: жизнь без Тарковского мне не нужна. Но как быть? Я замужем, и он не свободен. Голова затуманилась, мысли путались. Вошла в ванную. Едва сознавая, что делаю, схватила опасную бритву и полоснула ею по венам…»
«Ах, этот мир создан не для меня, он гораздо хуже, чем я». Нет, неправда, он лучше! Всё здесь устроено прекрасно и мудро, это мы нехороши, порой очень-очень нехороши. Но нам дано усовершенствовать себя и мир, только начинать надо всегда с самого себя».
«Я не могла представить Тарковского в качестве своего мужа. Представлял ли он меня в качестве жены – не знаю. Когда мы с ним разговаривали, это всегда было о чём-то очень важном, божественном».
Со своим вторым мужем Николаем Бурляевым Наталья Бондарчук прожила семнадцать лет не расписываясь. «Нас объединила любовь к Тарковскому».
А может быть, она и разъединила Андрея Тарковского с Николаем Бурляевым?
Лучше чем в «Солярисе», никто Наталью Бондарчук в кино так и не снял; даже Сергей Герасимов в фильме «Красное и чёрное», где она играла мадам де Реналь.
Когда Хари прорывается сквозь металлическую дверь к своему возлюбленному, вряд ли кого-то это может не потрясти!
Трудно представить, как можно смотреть этот фильм с ведром попкорна и бутылкой колы, особенно сцену воскрешения Хари.
Тарковский влюблялся почти во всех актрис, игравших в его фильмах главные роли. В фильме «Иваново детство» влюбился в актрису Валентину Малявину (хотя она была замужем за актёром Александром Збруевым). А женился на исполнительнице роли матери Ирме Рауш.
Малявина вспоминала: «Я приняла в своё сердце гения – не мужчину. Я любила его своей особенной любовью».
Именно из-за Малявиной расстроились отношения Андрея Тарковского с его другом Андреем Кончаловским.
Однажды Андрей Тарковский поделился с Николаем Бурляевым своей «теорией» о происхождении женщины. Венцом «теории» была фраза мужчины, обращённая к женщине: «Кто тебя отвязал? Иди, ляг на место!»
В 1974 году Тарковский записывает в дневнике: «В чём органика женщины: в подчинении, в унижении во имя любви»!
В интервью журналистке Ирене Бресна Тарковский высказался так: «Женщина не имеет своего внутреннего мира и не должна его иметь. Её внутренний мир должен полностью раствориться во внутреннем мире мужчины».
Ирена Бресна пишет: «Тарковский требовал от женщины то, к чему сам был неспособен. Где-то я его поняла, он был неспособен любить, и я сказала ему это. Почему же вы не любите сами? И предоставляете женщине свободу действия? И тогда он признался, что ему очень трудно любить и что для него очень трудно пожертвовать собой, но женщина… Ведь женщина это – символ жизни, символ … Женщина для него просто миф, всё доброе и прекрасное, и она должна быть именно такой».
«Мои корни в том, что я не люблю сам себя, что я себе очень не нравлюсь», – признавался Тарковский.
Он был противником эмансипации, и считал, что соприкосновение женщины с социумом должно происходить только в целях устроения личного (любовного) счастья и семейного быта.
«Я считаю женщину не только равной мужчине, но и лучше его, но только в том случае, если она остаётся женщиной во всём. Тогда она вызывает во мне большое уважение и любовь. Впрочем, в любви я чувствую себя скорее потрясённым, чем счастливым».
Андрей Тарковский был человек влюбчивый, если не сказать больше…
В детстве Андрея было много влюблённостей, но первая «взрослая» любовь случилась с Ольгой Ганчиной, когда они работали вместе в геологической экспедиции летом 1953 года.
Донжуанский список Андрей Тарковского вряд ли меньше, чем у «солнца русской поэзии».
Наиболее серьёзные любовные увлечения Тарковского известны.
Это Донателла Баливо, итальянка, режиссёр-документалист, создавший фильм «Поэт в кино – Андрей Тарковский»;
некая молодая женщина, прилетавшая к нему в Кишинёв, когда Тарковский снимался в фильме «Сергей Лазо». (Андрей уже жил с Ларисой Кизиловой, но ещё не развёлся с Ирмой Рауш);
некая Дарья – учительница из Ленинграда, на которой он едва не женился…
На съёмках фильма «Жертвоприношение» у Тарковского был роман с членом съёмочной группы художником по костюмам норвежкой Ингер Персон. В результате романа у Андрея Тарковского незадолго до смерти родился сын Александр, которого Андрей никогда не видел. Сейчас Александр живёт со своей мамой в Норвегии.
Ольга Суркова (автор книги «Я и Тарковский»), следовавшая повсюду за Тарковским на съёмках его фильмов, утверждает, что с Тарковским была близка и Маргарита Терехова (снимаясь в фильме «Зеркало»). Но потом предпочла оператора Георгия Рерберга.
Не в этом ли была причина ссоры и расставания Рерберга с Тарковским?
Известно, что в фильмах Тарковского очень много личного. Прототипом сексапильной переводчицы в фильме «Ностальгия» была Лейла Александер-Гаррет, которая написала книгу «Андрей Тарковский: собиратель снов». Она же была переводчицей Андрея Тарковского во время съёмок фильма «Жертвоприношение». Андрей был с ней знаком с 1981 года, и даже предлагал её на роль Марии в фильме «Жертвоприношение».
В своей книге Лейла пишет: «Андрей был очень нервным человеком, он весь вибрировал». «Он мог говорить о высших мирах, но при этом высасывать из жизни все детали. Он «списывал» с окружающего всё, что ему нравилось».
Трудно представить, но сцена оживания Хари скопирована Тарковским с истерических припадков его жены Ларисы. А в фильме «Жертвоприношении» жена главного героя психологическая копия Ларисы.
СЦЕНА ВОСКРЕШЕНИЯ
Свою вторую жену Ларису Павловну Кизилову Андрей Тарковский боялся и считал ведьмой. Её скандалы надолго выбивали Тарковского из колеи. Он даже написал сценарий «Ведьма», который в дальнейшем трансформировался в фильм «Жертвоприношение».
Лариса Павловна Кизилова познакомилась с Тарковский, когда работала ассистентом режиссёра на фильме «Андрей Рублёв». Пять лет она жила с Тарковским «не расписываясь», и добилась своего только после того, как не сделала очередной аборт и тем самым вынудила Тарковского развестись с первой женой Ирмой Рауш.
О том, что Андрей гулял направо и налево, знали все, в том числе и сама Лариса Павловна.
Однажды Лариса даже оплатила аборт одной из своих подруг, забеременевшей от Тарковского.
Говорят, Тарковский был влюблён в свою падчерицу Ольгу (дочь Ларисы Павловны от первого брака). Он даже снял рыжеволосую красавицу в двух эпизодах: в фильме «Солярис» и в фильме «Зеркало».
Почувствовав неладное, Лариса Павловна сделала всё, чтобы удалить дочь от Тарковского.
Падчерица Ольга так отзывается о своём отчиме Андрее Тарковском: «У него этих баб полно было. Он маме постоянно изменял. Менял трусики на чистые и уходил из дома. Мама устраивала скандалы, но всё было бесполезно. Он говорил: «Если режиссёр хочет, чтобы актриса поняла, что нужно делать в фильме, нужно с ней переспать».
Ольга Суркова вспоминает: «Будучи бабником – мне кажется, он в сущности не понимал женщин, не любил их или побаивался, может быть, от неуверенности в себе…»
По словам Ольги Сурковой, увлечение Тарковского Натальей Бондарчук было настолько серьёзным, что только угроза Ларисы Павловны никогда не показывать ему сына в случае развода заставила его притормозить намечавшийся тогда новый брак.
«Андрей не такой, каким тебе кажется, – говорила Лариса Наталье Бондарчук. – Он очень тяжёлый человек. Увлекается женщинами, может запить, загулять на неделю. Но я его за всё прощаю, это мой крест.
Девочка, он не для тебя! Ты такого не вынесешь».
Болевая точка Андрея Тарковского был его сын. Лариса знала об этом, и шантажировала Андрея.
При этом Лариса была для Тарковского как ангел-хранитель!
Андрей Тарковский с женой Ларисой Кизиловой
«Лариса Павловна устраивала Тарковскому праздник каждый день, накрывала столы, собирала компании, где звучали тосты за режиссёрский талант Андрея. Исполняла малейший его каприз. Это приятно любому мужчине, даже большому художнику. И Тарковский не устоял, подумал наверное: как же эта женщина будет меня любить и беречь! Так и женился».
Андрей Тарковский был сложный, противоречивый человек. Видимо, понятия семья и любовь у него не совпадали. «Имея надёжную жену, спутника жизни, Андрей Тарковский оставлял за собой право быть выше семьи – во имя каких-то идей или просто из прихоти, но выше…»
«Многие до сих пор обвиняют Ларису Павловну во всех грехах. Мне их брак тоже в то время казался странным, – пишет Наталья Бондарчук. – Тем более что Тарковский много раз говорил мне, как любил свою первую жену Ирму Рауш. Тот брак разрушила Лариса Павловна. Да и наши отношения с Андреем прервались благодаря её неусыпному контролю. …
Может быть, Лариса Павловна и не соответствовала его интеллектуальному и духовному уровню, но она ограждала Андрея от всего, что могло бы помешать его творчеству, была его верным ассистентом.
Лариса заботилась об Андрее как мамка, опекунша. Тарковскому это было крайне необходимо. Он из тех людей, кто может умереть от голода у полного холодильника. Рядом с таким человеком должна находиться женщина, способная решить любые бытовые вопросы. Это и делала Лариса Павловна.
Тарковский жил на Ларисину зарплату ассистента режиссёра и в долг. Долга у Андрея накопилось двенадцать тысяч рублей, что по советским меркам было колоссальной суммой.
Сам Андрей Тарковский так написал о себе в своём дневнике: «Я не святой и не ангел. Я эгоист, который больше всего на свете боится страданий тех, кого любит»!
Андрей во многом походил на своего отца – поэта Арсения Тарковского, в том числе и в любви к женщинам. У отца тоже было несколько жён и многочисленные влюблённости.
Любовь художнику нужна для творчества как пища, как воздух…
Благодаря любви художник улавливает откровение, идущее из другого мира.
Именно любовь вдохновляет на величайшие произведения искусства. И в этом её оправдание!
Известно, как многие творцы использовали сексуальное возбуждение для вдохновения. Бальзак так вообще сбегал в самую лучшую минуту из постели, чтобы записать свои впечатления.
Можем ли мы осуждать художника за его любовные увлечения, если благодаря им рождаются такие шедевры, как фильм «Солярис»?
Если любовь величайшая из всех ценность, то она оправдывает всё сделанное ради любви!
Тарковский, без преувеличения, сгорел в любви.
Почему человеку хочется какой-то утончённой неземной любви?
Нет, любовь не инстинктивная случка, а способ постигнуть тайну мироздания.
…Если бы не мечта об идеальной возлюбленной, ничто не сдерживало бы звериного инстинкта. Значит, нужно стремиться к идеальному, даже если оно несбыточно. Несбыточно, зато уравновешивает животную эгоистическую природу. Необходимо, нужно мечтать и стремиться к идеальному, чтобы оставаться человеком.
Мне не наслаждение нужно, а высвобождение, творчество, созидание, мне нужна женщина, которой я мог бы отдать себя, и она приняла бы меня в себя, вобрала мой дух, стала частью меня, восприняла и разделила мои духовные устремления, придала бы моей жизни цель и смысл…
Мне нужна не женщина, мне нужна вселенная! Вселенная, с которой мы бы создали новый мир, сотворили человека, плоть от плоти моей, сделали его счастливым, передали духовный опыт, который он бы развил, и тем продолжил меня в вечности… Я от женщины хочу бессмертия!
Мужчины придумали себе женщин! Они выдумали глупую чистоту и упрямую верность. Гермина, Хари, Маргарита - все воплощение мечты. Когда душа в тоске забыта, любовью входите вы в сны. Ведь в жизни ты не существуешь, ты вся реальности чужда. Но если хочешь, то разбудишь от суеты забытия. Ты вся мечты моей творенье, осенней грусти и тоски. Твое я слышу повеленье поверить вечности Любви. Пусть нет на свете Маргариты, что Мастера в Москве нашла. Когда надежды все разбиты, смерть, может, лучше, чем тоска. Ведь образ милой Маргариты лишь плод булгаковской мечты. В реальности же мы убиты предательством родной жены”. (из моего романа «Чужой странный непонятный необыкновенный чужак» на сайте Новая Русская Литература http://www.newruslit.nm.ru
Один мой знакомый – студент режиссёрского факультета Всесоюзного института кинематографии в мастерской Марлена Хуциева – написал мне, что во ВГИКе смотрят мои ролики и даже обмениваются впечатлениями. Надеюсь, и этот мой пост удостоится внимания.
Читайте и смотрите другие мои посты: «Зона АндреяТарковского», «Что дозволено гению», «Два Сталкера – Тарковский и Рерберг», «Завещание Андрея Тарковского».
© Николай Кофырин – Новая Русская Литература
Полина Чечерина (11 В). Одно стихотворение Арсения Тарковского о любви.
Мы помещаем текст доклада ученицы гуманитарного класса на Топалеровских чтениях 2017 года
Арсений Тарковский
Первые свидания
Свиданий наших каждое мгновенье,
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете. Ты была
Смелей и легче птичьего крыла,
По лестнице, как головокруженье,
Через ступень сбегала и вела
Когда настала ночь , была мне милость
Дарована, алтарные врата
И медленно клонилась нагота,
Мое благословенье: ты спала,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.
А в хрустале пульсировали реки,
Дымились горы, брезжили моря,
И ты держала сферу на ладони
И - Боже правый! - ты была моя.
Ты пробудилась и преобразила
Вседневный человеческий словарь,
И речь по горло полнозвучной силой
Наполнилась, и слово ты раскрыло
Свой новый смысл и означало: царь .
На свете всё преобразилось, даже
Простые вещи - таз, кувшин, - когда
Стояла между нами, как на страже,
Слоистая и твердая вода.
Нас повело неведомо куда.
Пред нами расступались, как миражи,
Построенные чудом города,
Сама ложилась мята нам под ноги,
И птицам с нами было по дороге,
И рыбы поднимались по реке,
И небо развернулось перед нами...
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.
1962
Это стихотворение Арсения Тарковского - не первое стихотворение про любовь, и почти всегда такие стихотворения - только воспоминания о любви, а не описание настоящего счастья, потому что большинство стихов про любовь обращены к уже умершей возлюбленной.
В этом стихотворении Тарковский вспоминает как раз счастливые моменты своих встреч с возлюбленной, когда как в остальных стихотворениях её образ часто возникает только на уровне ассоциаций и не всегда понятных, очевидных связей, образов, возникающих в голове поэта. То он услышит стук её каблуков или вспомнит шелест синего платья, то внезапный дождь заставит его подумать о ней, вспомнить:
Даже на этот пожар за окном.
Верно, ещё рассыпается гравий
Под осторожным её каблуком.
Там, в заоконном тревожном покое,
Вне моего бытия и жилья,
В жёлтом, и синем, и красном - на что ей
Память моя? Что ей память моя?
(«Перед листопадом», 1929 год)
Возлюбленная в стихотворениях Тарковского - не только воспоминание, она часто приходит к поэту в его снах и видениях, которые он описывает как реальные события из своей жизни, возникающие без особенной причины и являющиеся неотъемлемой частью этой жизни:
Стол накрыт на шестерых -
Розы да хрусталь...
А среди гостей моих -
Горе да печаль.
И со мною мой отец,
И со мною брат.
Час проходит. Наконец
У дверей стучат.
Как двенадцать лет назад,
Холодна рука,
И немодные шумят
Синие шелка.
И вино поет из тьмы,
И звенит стекло:
«Как тебя любили мы,
Сколько лет прошло».
Улыбнется мне отец,
Брат нальет вина,
Даст мне руку без колец,
Скажет мне она:
«Каблучки мои в пыли,
Выцвела коса,
И звучат из-под земли
Наши голоса».
Это стихотворение 1940 года, в котором возлюбленная вместе с другими умершими людьми приходит к поэту из-под земли, из могилы, и не понятно, зовет ли она его к себе или он просто не может отпустить прочь эту женщину, потому что она - источник его творчества и вдохновения.
В «Первых свиданиях» синий цвет появляется в связи с синевой вселенной (ночью, которая усыпила героиню) и с сиренью:
И тронуть веки синевой вселенной
К тебе сирень тянулась со стола,
И синевою тронутые веки
Спокойны были, и рука тепла.
Сирень часто встречается в других стихотворениях и словно связывает, напоминает поэту о прошедшей любви:
Сирени вы, сирени,
И как вам не тяжел
Застывший в трудном крене
Альтовый гомон пчел?
Осталось нетерпенье
От юности моей
В горячей вашей пене
И в глубине теней.
1958 год
Пространство стихотворения «Первые свидания» сначала совпадает с пространством дома, а затем выходит за его пределы и расширяется до бесконечности (после пробуждения героини).
Любовь преображает и раскрывает обычные вещи, всё изменяется под её воздействием.
Всё в мире теперь связано с героями, которые и управляют им. Героиня спит на троне, держа в руке хрустальную сферу, в которой и сосредоточен весь мир:
И ты держала сферу на ладони
Хрустальную, и ты спала на троне,
Герои теперь - цари, потому что весь мир подчинен им, перед ними расступаются города, небо раскрывается, рыбы и птицы следуют за этой обновляющей волной или силой любви.
В стихотворении появляется вода (Стояла между нами, как на страже, /Слоистая и твердая вода.), которая может обозначать дождь, довольно часто появляющийся у Тарковского:
С утра я тебя дожидался вчера,
Они догадались, что ты не придешь,
Ты помнишь, какая погода была?
Как в праздник! И я выходил без пальто.
Сегодня пришла, и устроили нам
Какой-то особенно пасмурный день,
И дождь, и особенно поздний час,
И капли бегут по холодным ветвям.
Ни словом унять, ни платком утереть…
1941
Пасмурный день и дождь связаны с любовью, встречи в воспоминаниях происходят под дождем. При этом дождь часто сравнивается со слезами. Тарковский довольно часто использует это распространенное в поэзии сравнение:
Ночной дождь (1943):
Как слёзы, капли дождевые
Светились на лице твоём,
А я ещё не знал, какие
Безумства мы переживём.
Я голос твой далёкий слышу,
Друг другу нам нельзя помочь,
И дождь всю ночь стучит о крышу,
Как и тогда стучал всю ночь.
Эти слёзы - дождевые капли - оказываются предвестниками несчастья: «А я ещё не знал, какие/ Безумства мы переживем» .
Загадочные они - те, кто управляет погодой, возможно - судьба.
Твердой вода может быть именно из-за того, что все в мире преображается и изменяется в этой любви. Эта вода может быть метафорой зеркала.
Вообще вода важна для Тарковского и встречается в стихотворениях о любви или о воспоминании об этой любви:
Стучат. Кто там? - Мария. -
Отворишь дверь. - Кто там?
Ответа нет. Живые
Не так приходят к нам,
Их поступь тяжелее,
И руки у живых
Грубее и теплее
Незримых рук твоих.
- Где ты была? - Ответа
Не слышу на вопрос.
Быть может, сон мой - это
Невнятный стук колес
Там, на мосту, за речкой,
Где светится звезда,
И кануло колечко
В криницу навсегда.
Из стихотворения: «Мне в черный день приснится…» 1952 года, в котором мы снова видим, как мертвая возлюбленная приходит к поэту.
Религиозная лексика стихотворений, которые я цитировала, алтарные врага, богоявление и благословение возлюбленной из «Первых свиданий»:
Когда настала ночь , была мне милость
Дарована, алтарные врата
Отворены, и в темноте светилась
И медленно клонилась нагота,
И, просыпаясь: «Будь благословенна!» -
Я говорил и знал, что дерзновенно
Мое благословенье: ты спала,-
говорит о посвящении героев в эту любовь и о её святости. Эта любовь дает героям возможность управлять всем миром.
Но в конце стихотворения все эти идиллические мечты и видения исчезают, ведь за героями уже идет судьба, которая разрушит счастье. Она словно сумасшедший, ведь нельзя никак объяснить, почему это случилось. Весь мир вместе с героями, но судьба им противопоставлена.
То, что судьба идет за героями, связано с зеркалом. Они словно живут с той стороны и не понимают, что произойдет с их жизнью дальше, их волнует больше собственное счастье, чем то, что происходит снаружи: одни на целом свете.
Все события, происходящие в доме, показаны с той стороны зеркального стекла, поэтому всё это, видение и счастье, может быть либо лишь отражением реальной жизни героев, либо обманом, ничего из которого на самом деле не было.
Один человек является для другого зеркалом, помогающим понять жизнь и самого себя. Но в то же время то, что находится за зеркалом, мир другого человека, остаётся загадкой:
Мы отражаем всё и вся
И понимаем с полуслова,
Но только не один другого,
Жизнь, как стекло, в руках неся.
В стихотворении «Первые свидания» эта граница преодолевается, любовь помогает увидеть мир по ту сторону зеркала:
…и вела
Сквозь влажную сирень в свои владенья
С той стороны зеркального стекла.
